«Геральдика – это самый обширный из всех языков; это, притом, сильный и величественный язык; у него есть своя грамматика, и своя орфография. Все искусство геральдики заключается в умении читать и писать на этом немом наречии»[1].

Если эмблема герба прямо указывает на фамилию владельца, название города, местности и т.д., которым принадлежит герб, то таковой называется гласным или именным (или выразительными). В подобных гербах соответствие основывается на одном лишь созвучии. Заметим, что в подобных гербах иногда гласит щит (эмблема или же цвет его), иногда шлем, а иногда и щитодержатели. Притом в некоторых из них смысл их совершенно понятен, например, в гербе князей Орловых – орел, князей Долгоруких – рука со стрелой, выходящая из облаков, Топорских – топор, испанской фамилии Torres– башня, немецкой Eichmann– человек, держащий дуб и т.п.[2] Один из лучших примеров такого тайного языка – львы и луки, на гербе королевы-матери Елизаветы, намек на ее девичью фамилию Боуэс-Лион, которая так и переводилась «луки-лев». Менее известен герб с копьем, дарованный Джону Шекспиру в 1596 году и подтвержденный для его сына Уильяма в 1606 году (англ. spear означает «копье»). Еще одним примечательным примером служит красный щит (на немецком rothschild) на гербе семейства Ротшильдов во Франкфурте[3].

Гласными, или говорящими назывались первоначально, еще в античное время и в раннее средневековье, всякие изображения, которые употреблялись для звуковой, фонетической передачи какого-нибудь имени человека, которое было либо одного корня с эмблемой, либо просто созвучно с названием животного или растения, даже если оно не повторяло его в точности. Так, вместо имени Каприолла рисовали козленка («капри» - по-латыни «коза»), вместо Порцелла – поросенка (порка – поросенок), вместо Розалии – розу[4].

В эпоху почти всеобщей неграмотности, какой были средние века, говорящие эмблемы играли значительную информативную, служебную роль[5]. Города заимствовали свои гербы и эмблемы от присущих им особенностей. Например, у Фрисландии, страны низменной, были в гербе листья кувшинки и волнистые повязки. Болонья, где водится много лебедей на водах, поместила эту птицу и на своем гербе. Как известно, центр Парижа имеет форму корабля, а потому и в гербе столицы Франции изображен корабль с распущенными парусами под небом, усеянным лилиями. Город Тур имеет на своем гербе три башни[6]. Символом швейцарского района Груйер, где производят сыр, является журавль, от французского grue– «журавль»; василиск (пишется basilisk) является «поддерживателем» герба города Базель в Швейцарии[7]. В гербе княжества Монако гласят щитодержатели, фигуры августинских монахов, стоящие по обеим сторонам княжеского герба[8]. Известный немецкий город Магдебург имел в своем гербе девушку (магд) и крепость (бург), так что герб прямо «говорил» полное наименование города. Из русских городов такие, как Старица, Стародуб, Курган, Пятигорск, Рогачев, имели в своих гербах соответственно: изображения старухи, старого, полузасохшего дуба, кургана, пяти горных пиков и бараньего рога, то есть обладали абсолютно говорящими эмблемами[9]. Но только для тех, кто знает русский язык и старорусские слова.

Приведем еще несколько примеров из древней французской геральдики, которая нередко не гнушалась самыми обыденными и простыми предметами из природы и домашнего быта и вводила их в гербы, когда они по своему значению или созвучию подходили к известному фамильному названию. Таким образом появились три хлебные кадки (boisseaux) в гербе фамилии Bousseau; три рыбы (речные бычки – chabots) у Chabot; вишневое дерево (crequier) – фамилии Crequi; испуганная кошка (chat effraye) – в гербе Auchat; три ёжика (herissonns) – у Herice; три головы бекасов – у Begassouxи т.п. Заимствовались предметы также из военного и морского быта, например, герб Mailly– три зеленых палицы (maillets), герб (Dumas) – золотая мачта и т.д[10].

В других же случаях значение герба более скрытое, и это встречается чаще в древних гербах, любивших применять в таких изображениях правило «Pars pro toto» (лат. Часть вместо целого). Таков, например, герб старинной фамилии фон Дахенгаузен, представляющий шахматное поле (черное с серебром), имеющее верхнюю часть (так называемую главу щита) красную. В нем гласят фигуры щита: красная верхняя часть его означает крышу (Dach), а остальная, шахматная, - дом (Haus)[11].

Нередко гласные гербы совершенно ошибочно указывают на то или другое происхождение названия, основывая таковое, как мы сказали, на одном лишь случайном созвучии. Так, например, известный гласный герб королевства Леон в Испании изображал льва, хотя название Leon произошло вовсе не от льва, а от латинского слова legio(лат. легион). Город Landshut в Германии получил гласным гербом шляпу (Hut), хотя название его произошло от однозвучного слова, имеющего совершенно другое значение (Hut– сторожа)[12].

Кроме того, существуют и так называемые полугласные гербы, т.е. дающие лишь отдаленное указание или намёк на фамильное имя, например, в Германии герб фамилии Taxis- барсук (Dachs); шахматная доска – герб фамилии Spiller(Spiel- игра) и т.д[13].

Иногда требуется знакомство и с древними, исчезнувшими средневековыми словами и выражениями для объяснения именного или гласного, герба. Например, немецкая фамилия von Olvenstedlв Магдебурге имеет с XIII века в гербе верблюда, который в Средние века назывался «Olbent», отсюда герб этот является гласным, о чем по современному немецкому названию верблюда (Camel) догадаться нельзя. Подобные же исчезнувшие названия совы (Auf) и коршуна (Sprinz) объясняют именные гербы древних фамилий von Aufensteinи von Sprinzenstein в Германии[14].

Существуют примеры и обратной вполне естественной связи, т.е. когда создается не рисунок герба – созвучный фамилии, а фамилия – по гербу. Когда датское дворянство обязали в 1526 году брать фамилии, некоторые семьи создали их от элементов своих гербов. Так, к примеру, розы, окружающие шлем в честь доблести одного из предков, перешли в фамилию Розенкранц; аналогично золотая звезда на щите другого семейства определила фамилию Гильденстерне (золотая звезда)[15].

Весьма изобилует также гласными гербами польская геральдика, откуда они перешли и к нам в Россию[16]. Так, например, в родовых гербах принадлежавших Барановым, изображали барана, Петуховым – петуха, Медведевым – медведя, Журавлевым – журавля и т.д., хотя эти животные как эмблемы имели свои иносказательные значения, которые не принимались во внимание, поскольку эмблемы употреблялись как «говорящие»[17].

Но не стоит думать, что русская геральдика, даже в границах «говорящих» гербов, описываемых здесь – совершенно понятна любому русскоязычному человеку. И в русских гербах присутствуют те же группы относительной ясности рисунков, как и в описанных выше – иноязычных. Т.е. имеются многие примеры прямого (точного) совпадения: герб Андреевых – в зеленом поле три положенных один под другим серебряных Андреевских (т.е. Андреевых) креста[18]; в гербах Дубенских и Дубянских – дуб; Дубровских – вид дубравы; Комаровых – в серебряном поле рой комаров; Муравьевых – муравьи[19].

Непрямое (скрытое) совпадение в гербах: Балк-Полевых – в голубом поле положенное наискось золотое бревно (как бы - балка), такая же эмблема у Поленовых (как бы - полено); у Липняговых – липа; у Медведевых – на голубом поясе три медвежьи лапы[20].

Полугласными, можно считать знаки на гербе Булатовых – в красном поле три серебряные огнивы (огненные /плавильные/ печи, кузнечные горны), положенные диагонально к нижнему левому углу[21]. Т.е. через отвлеченный процесс – тройной термообработки металла (стали), зритель как бы подводится к конечному результату (продукту) – булату. Но, если не знать фамилии хозяина герба, то и рисунок – ничего не скажет прямо.

То же самое можно сказать о гербе Собаковых – в голубом поле бегущая вправо собака[22]. Казалось бы – всё сходится, но не по правилам геральдики. Т.к. в геральдических изображениях допускается только одна собачья порода – борзая[23]. Т.е. в прямом геральдическом совпадении, это герб - Борзовых[24]. А как герб Собаковых – ошибочный или полугласный.

Образцом исчезнувших, из обычного речевого оборота, слов, может быть герб города 

Старица – «Идущая с костылем старица, в серебряном поле»[25]. То, что «старица» - это пожилая женщина с клюкой, становится понятно только из описания. Современное и общеупотребительное слово – «старуха». Разница в звучании – очевидна. Разница в значении - известна не всем. В русской православной традиции сохраняется система духовного наставничества – черными (отрекшимися от окружающего быта), рядовыми (не желающими церковных должностей) монахами – «старчество». Это название происходит от старославянского слова «Стáрей» - начальник, старший[26]. Поэтому духовный наставник – старец, может быть и совершенно нестарого возраста. А «старица» - это уважаемая монахиня-наставница.

Разумеется, в благородном братстве российских дворян было немало обрусевших иностранных фамилий, которые сохранили знаки гербов – на языке своих предков. Герб Бушманов (от голл. bojesman, букв. – лесной человек)[27]- в голубом поле означен серебром человек с бородою и с согнутыми по бокам руками, стоящий на земле; он перепоясан листвием и в правой руке держит дубину, подъятую на плечо. Та же фигура повторяется в нашлемнике; герб Ган – петух; графов Канкриных – рак; Лауренбергеров – лавровые венки[28]; Штейнфогелей – в щите, имеющем голубое поле, изображены в вершине три золотые шестиугольные звезды, под ними, посредине щита, птица, летящая вправо и окруженная сиянием, - эмблема, соответствующая прозванию, а по бокам ее с каждой стороны по два дерева[29].

Слова «armes parlantes» обычно переводятся на русский язык, как «говорящие гербы», «гласные гербы», а так же «гербы именные» и «выразительные». Это литературный, неточный перевод, который не позволяет отличить одну вещь от другой.

Французское слово arme– оружие; armes– вооружение; armoire– шкаф; armoirie– герб[30]. Все слова похожи, но не одинаковы, а их последовательность позволяет отличить боевой щит (armes) от шкафа-щита (armoirie), т.е. турнирного щита. Который так и описан в подлинной рукописи иерусалимского короля Рене д, Анжу, хранящейся в Государственной Парижской библиотеке, где говорится следующее: «Герб должен быть непременно кожаный и крепко набит волосом или шерстью, по крайней мере в толщину меча; на гербе должен быть изображен шлем со всеми его атрибутами; сверх намета должен быть еще герб, а вокруг него – бурелет или жгутик какого угодно цвета, толщина также может быть по желанию рыцаря»[31].

Французское слово parlantes (звуковые), однокоренное слову parler (говорить), что позволяет хоть и литературно, но однозначно, переводить armes parlantes как «оружия говорящие», т.е. все-таки боевое оружие, не турнирное. В этом случае все встает на свои места, поскольку «говорящее оружие» существовало практически у всех народов – имевших свою письменность и не только в средние века. Эта международная традиция известна практически всем специалистам по холодному оружию. Содержание надписей, их вид, менялись: и от места, и от времени. Если в древней (VIIв.до Р.Х. – Xв. н.э.) северной Европе на мечах и кинжалах вырезались их рунические имена: Ranja– Пронзающий, Tilariths– Нападающий, Raunijar– Испытывающий[32]. То и у арабов почитание меча относится, несомненно, еще к домагометанским временам. Самым большим богатством пророка Магомета, по арабским источникам, были 10 мечей, среди которых – знаменитый Зул-Фикар («Пронзающий»), превозносимый больше других. Зуль-Фикар имел удивительным образом раздвоенный клинок, поэтому позднее его обозначали значком Y[33]. Символическое значение «двусторонний»

было выражено двумя лезвиями ▲, которых не было у настоящего Зул-Фикара ▼.

К XIII веку на клинках часто можно было видеть длинные гравированные или таушированные надписи, которые содержали молитвенные, религиозные изречения, так называемые «благословения оружья» или магические заклинания[34].

Образцом нашлемной надписи, может служить шлем Георгия Кастриоти, албанского князя, прозванного Скандербег (ок. 1405 – 1468). На диадеме надпись: in*pe*ra*to*re*bt, расшифровывающаяся как: Иисус Назареянин благословляет князя Эматия, короля Албании, ужас Османов, короля Эпира (лат. Ihesus Nazarenus*Principi Emathiae*Regi Albaniae*Terrori Osmanorum*Regi Epiri*Benedicat)[35].

К XVвеку надписи принимают более знакомое (для нас) содержание, например: GENANNT HERR DIETRICH VON BERNS SCHWERT(Меч господина Дитриха из Берна)[36]. Нечто подобное (т.е. наградное оружие) обнаруживается и в наши дни.

Свидетельства же о надписанных боевых щитах известны с гораздо более древних времен – со времен античной Греции. Так Эсхил, описывая щиты семи героев, под Фивами сражавшихся, отмечает: Второй вождь, Капаней, имел на щите изображение обнаженного человека, несшего в руке горящий факел, с девизом: «Сожгу город». У третьего на щите вооруженный воин влезает по лестнице на неприятельскую башню и в девизе объявляет, что сам Марс его не сдвинет. Седьмой обороняется щитом, на котором женщина ведет воина, вычеканенного из золота; она умеряет его шаги и говорит в девизе: «Я сама справедливость, я одушевляю этого человека, возвращу ему его отечество и наследие предков»[37]. Но здесь же, А.Б. Лакиер, поясняет, что «общего с гербами в этих символах нет ничего».